Когда они поднялись на борт яхты, Бьюкенен кивнул, огляделся, проверяя, не наблюдает ли кто за ним, и не торопясь ушел с пирса. По крайней мере, так казалось. На самом деле он, прогуливаясь по причалам Ки-Уэста, пристально и незаметно изучал яхту, делая вид, будто снимает виды города, и пользуясь телеобъективом на фотоаппарате Холли как подзорной трубой. Ведь Холли могла попасть там в беду, хотя и заявила решительно, что в состоянии о себе позаботиться. Пусть так, но он сказал ей, что, если она появится на одной из палуб с взволнованным видом, он сразу же бросится ей на помощь.

Около пяти часов катер снова отошел от яхты и направился к берегу, имея на борту тех же самых членов команды и Холли. Она поднялась на причал, чмокнула одного из мужчин в щеку, взъерошила волосы другому, заключила в объятия третьего и с явно довольным видом пошла в город.

Бьюкенен оказался в их маленькой темноватой комнатке з мотеле за минуту до появления там Холли. От тревоги за нее ожидание показалось ему более долгим, чем было на самом деле.

— Ну, как все прошло? — с беспокойством спросил он, как только она вошла.

Она сбросила сандалии и села на кровать. Вид у нее был усталый.

— Им очень трудно было держать свои руки при себе. Мне пришлось все время двигаться. Я чувствую себя так, словно участвовала в марафонском забеге.

— Дать тебе воды? Или что-нибудь из фруктов, которые я купил?

— Да, фрукты — это было бы неплохо. Апельсин или… Чудесно. — Она отпила немного принесенной им воды «Перье». — Это у тебя называется выслушивать донесение агента?

— Да. Если бы речь шла о работе.

— А сейчас разве нет? Сначала ты создаешь обстановку, в которой завербованный тобой агент чувствует себя комфортно и ощущает свою нужность. Потом ты…

— Эй, полегче! Не все, что я делаю, рассчитано заранее.

— Правда? — С минуту Холли изучающе смотрела на него. — Ладно. Тогда о яхте. Команда состоит из пятнадцати человек. На берег сходят по очереди. Они считают, что Драммонд, как выразился один из ребят, — деспотичный кусок дерьма. Они боятся его. Пока он на борту. Но когда кота нет, мышки веселятся, даже иногда приводят женщин. Чтобы похвастаться яхтой и отомстить Драммонду за все унижения.

Бьюкенен положил на стол карандаш и блокнот.

— Нарисуй схему расположения каждой каюты на каждой палубе. Мне надо знать, где что находится, где и когда команда ест и спит, любую мелочь, которую ты вспомнишь. Знаю, что ты устала, Холли. Мне очень жаль, но придется еще немного поработать.

12

Достать гидрокостюм оказалось делом нетрудным: в Ки-Уэсте множество магазинов для ныряльщиков. Вода здесь достаточно теплая, так что при обычных обстоятельствах Бьюкенену не нужно было бы брать напрокат такой костюм, но его зашитый бок как раз и делал обстоятельства необычными. Ему надо было оберегать заживающую ножевую рану. Он хотел свести до минимума то количество крови, которое будет вымыто из запекшихся корочек вокруг швов и перейдет в окружающую воду. Как и в Канкуне, когда он бежал от полиции, переправившись вплавь через пролив, отделяющий остров от материка, он опасался акул и барракуд. Тогда его, правда, беспокоило кровотечение из огнестрельной раны, но ситуация была похожей. На этот раз он, по крайней мере, имел возможность подготовиться, хотя еще одно напоминание о канкунском заплыве продолжало его беспокоить — головная боль.

Эта боль, от которой раскалывался череп, не прекращалась. Ему казалось, что его нервы — это натянутые до предела и готовые вот-вот лопнуть кожаные шнурки. Но он не мог позволить себе отвлечься на эту боль. Сейчас три часа ночи, он плывет в темной воде, а его черный гидрокостюм неразличим во тьме. Он держал руки свободно вытянутыми по бокам, плавно работая ластами, очень стараясь не шуметь и не оставлять в воде пенных барашков. Он держал лицо почти все время опущенным вниз, несмотря на то что вычернил его перед тем, как войти в воду, чтобы оно не выделялось на ее темном фоне. Сверкали звезды. Начал всходить серп луны. Света будет достаточно, когда он приблизится к яхте.

Потом он коснулся якорной цепи. Смотря вверх, он не услышал ни шагов, ни голосов. Хотя в гидрокостюме вода казалась даже теплее, чем была, по телу у него пробежала невольная дрожь. Прищурившись, он оглянулся на огоньки Ки-Уэста, подумал о Холли, которая его там ждет, собрался с духом, снял маску и ласты, привязал их к цепи и полез по ней вверх. Каждое усилие болью отдавалось у него в плече и в боку. Но он не мог останавливаться. Медленно, беззвучно он подтягивал себя по цепи, пока не достиг того места, где она входила в клюз. Отверстие было слишком узким, чтобы он мог в него пролезть, но в сочетании с массивной цепью позволило ему закрепиться ногами в сетчатых резиновых тапочках, удержать равновесие, вытянуть вверх руки и уцепиться за фальшборт на носу. Подтянувшись на руках, он заглянул на палубу, никого не увидел, поискал глазами датчики сигнализации, не нашел признаков их присутствия и переполз через поручни на мягко освещенную палубу.

Перебегая в укрытие под наружным трапом, он знал, что оставляет за собой мокрый след, но этого было никак не избежать. К счастью, почти вся вода успела вытечь у него из гидрокостюма, пока он лез по цепи. Скоро вытекут и остатки. А до тех пор надо было использовать то время, которое у него было.

На возвышавшихся над ним палубах лишь несколько окон были освещены. На трапах, в коридорах и проходах горели фонари, но они довольно далеко отстояли друг от друга и светили слабо, так что не было недостатка в тени, куда бы Бьюкенен мог заползти. Резиновые сетчатые тапочки, которые он надел под ласты, были снабжены бороздками на подошвах, которые усиливали их сцепление с досками палубы. Он почти совсем не оставлял следов, когда тихо шел по проходу в коридор и потом вверх по трапу.

Он следовал указаниям Холли. Она дала ему подробное описание яхты и точную оценку членов экипажа, у которых явно не было никаких стимулов к несению службы в отсутствие терроризировавшего их хозяина. Бьюкенен напряженно прислушался, ничего не услышал, вышел из-под трапа и двинулся по одному из коридоров средней палубы мимо дверей, выходивших в него по обеим сторонам. Его интересовала лишь одна каюта в конце коридора с правой стороны. Холли говорила, что это единственное место, которое не показали ей ее новые друзья.

— Сюда вход воспрещен, — сказали они.

— Почему? — спросила она.

— Мы не знаем. Здесь всегда заперто, — таков был ответ.

Эта каюта была расположена между спальней Драммонда и залом приемов — большим, роскошно отделанным и обставленным, с окнами, из которых открывался вид на солярий.

— Ну, у вас наверняка есть хоть какие-то предположения насчет того, что там может быть, — сказала Холли своим приятелям из команды.

— Никаких. Нам было сказано, что мы потеряем работу, если хотя бы раз попытаемся туда проникнуть.

Дверь была заперта на два замка с двойными защелками. Бьюкенен вынул из кармашка в гидрокостюме два коротких металлических штырька. Он кончил открывать первый замок, когда услышал шаги по трапу в противоположном конце коридора. Усилием воли заставляя руки не дрожать, он взялся за второй замок.

Шаги все ниже, все ближе.

Бьюкенен не осмеливался даже взглянуть в том направлении. Ему приходилось концентрировать внимание на замке, пока он манипулировал своим инструментом.

Шаги были уже на нижних ступеньках трапа.

Бьюкенен повернул ручку, скользнул в темную каюту и закрыл за собой дверь. Он затаил дыхание, прижался ухом к переборке и прислушался. По прошествии тридцати секунд, все еще не слыша ни звука из коридора, он нащупал выключатель, щелкнул им и зажмурился от неожиданно яркого света.

То, что он увидел, заставило его нахмуриться. В этой вытянутой комнате, соединявшейся через запертую дверь со спальней Драммонда, в несколько рядов стояли телевизионные мониторы и видеомагнитофоны.